|
Кстати, пролетарий. В начале 20-го века уже начали писать о простолюдинах и бандитах, но к ругательствам все еще относились отрицательно. Поэтому в книгах Жюля Верна, Стивенсона, или, например, Беляева, даже самые прожженые сквернословы ругаются гораздо литературнее нас с тобой:
" - Две гинеи! - заревел Мерри, протягивая монету Сильверу. - Это, что
ли, твои семьдесят тысяч? Ты, кажется, любитель заключать договоры?
По-твоему, тебе все всегда удается, деревянная ты голова?
- Копайте, копайте, ребята, - сказал Сильвер с холодной насмешкой. -
Авось выкопаете два-три земляных ореха. Их так любят свиньи.
- Два-три ореха! - в бешенстве взвизгнул Мерри. - Товарищи, вы
слышали, что он сказал? Говорю вам: он знал все заранее! Гляньте ему в
лицо, там это ясно написано.
- Эх, Мерри! - заметил Сильвер. - Ты, кажется, снова намерен пролезть
в капитаны? Ты, я вижу, напористый малый.
- Товарищи, - сказал Мерри, - смотрите-ка, их всего только двое: один -
старый калека, который привел нас сюда на погибель, другой - щенок, у
которого я давно уже хочу вырезать сердце."
Или вот, у Ремарка! Тот знал, как ругаться. Вот, из "Трех Товарищей":
"– Господи ты боже мой! – Я резко повернулся. При этом я столкнулся с маленьким толстяком.
– Ну! – сказал я яростно.
– Разуйте глаза, вы, соломенное чучело! – пролаял толстяк.
Я уставился на него.
– Что, вы людей не видели, что ли? – продолжал он тявкать.
Это было мне кстати.
– Людей-то видел, – ответил я. – Но вот разгуливающие пивные бочонки не приходилось.
Толстяк ненадолго задумался. Он стоял, раздуваясь.
– Знаете что, – фыркнул он, – отправляйтесь в зоопарк. Задумчивым кенгуру нечего делать на улице.
Я понял, что передо мной ругатель высокого класса. Несмотря на паршивое настроение, нужно было соблюсти достоинство.
– Иди своим путем, душевнобольной недоносок, – сказал я и поднял руку благословляющим жестом. Он не последовал моему призыву.
– Попроси, чтобы тебе мозги бетоном залили, заплесневелый павиан! – лаял он.
Я ответил ему «плоскостопым выродком». Он обозвал меня попугаем, а я его безработным мойщиком трупов. Тогда он почти с уважением охарактеризовал меня: «Коровья голова, разъедаемая раком». А я, чтобы уж покончить, кинул: «Бродячее кладбище бифштексов».
Его лицо внезапно прояснилось.
– Бродячее кладбище бифштексов? Отлично, – сказал он. – Этого я еще не знал, включаю в свой репертуар. Пока!.. – Он приподнял шляпу, и мы расстались, преисполненные уважения друг к другу."
И вот еще, исторический анекдот:
"Л.Н. Толстой хотел извести в батарее матерную ругань и увещевал солдат: "Ну к чему такие слова говорить, ведь ты этого не делал, что говоришь, просто, значит, бессмыслицу говоришь, ну и скажи, например, "елки тебе палки", "эх, ты, едондер пуп", "эх, ты, ерфиндер" и т.п.
Солдаты поняли это по-своему:
- Вот был у нас офицер, его сиятельство граф Толстой, вот уже матершинник был, слова просто не скажет, так загибает, что и не выговоришь"
_________________
GAMES ARE ONLY FUN IF THEY HURT A LITTLE BIT
|
FAQ
Поиск
Регистрация
Вход
Выберет Пек книгу потолще, разместит её на коленях, и попутно читает... 
Нет, я честно говорю! 
